Ketlerov Publisher

Жила-была волшебная Сказка. Она жила у одной маленькой девочки в большой красивой книжке с глянцевыми страничками. Девочка очень любила листать книжку по утрам, рассматривать яркие картинки – читать она ещё не умела. Но вот однажды глянцевая страничка вырвалась у девочки из пальчиков – и оцарапала один пальчик. Пальчику стало больно, а девочка горько заплакала: она жалела больной пальчик и сердилась на неловкую книжку. С тех пор девочка ни разу не брала в руки обидчицу, и волшебная Сказка очень скучала на своих глянцевых страничках. Ей так хотелось рассказать девочке свою историю! Но девочка даже не подходила к полке, на которой лежала книжка. И тогда Сказка придумала, что ей делать. Как-то ночью она тихонько выбралась из книжки, подлетела к девочкиной кроватке, прилегла на подушку – и стала сниться! И такой это был чудесный сон, что девочка всю ночь улыбалась и даже смеялась! Сказка была счастлива! И когда утром девочка открыла глазки, то увидела у себя на подушке свою старую знакомую – книжку, тёплую от утреннего солнышка. Она рассмеялась и крепко прижала её к себе обеими ручонками. С тех пор девочка и Сказка больше не расстаются.

У одной маленькой девочки жили-были балетные туфельки. Они были маленькие-маленькие, самые маленькие, какие только бывают. Их мама купила самыми первыми, когда ножки, которые их носили, ещё были не очень ловкими, зато лёгкими и весёлыми. Туфельки очень любили свою маленькую хозяйку, ласково обнимали её маленькие ножки и изо всех сил, как только могли, помогали им выполнять все сложные упражнения, оставаясь при этом такими же весёлыми и ловкими. Едва заслышав музыку, туфельки сами пускались в пляс, и так у них с девочкой это выходило здорово, что все вокруг радовались. Время шло. Туфельки истрепались, да и их любимые ножки заметно выросли, и теперь им требовались новые туфельки. Потом ещё и ещё. Часто бывало, что новая пара не долго задерживалась у девочки в шкафу – ведь она так любила танцевать! Лёгкие тряпичные лодочки сменяли друг друга, но в самом дальнем уголке шкафа, уютно свернувшись, всегда дремали те – самые первые, маленькие-маленькие. Когда дверца шкафа открывалась и впускала новых жителей, маленькие балеточки просыпались, подвигались поближе и начинали неспешный рассказ о своей любимой маленькой хозяйке и её весёлых лёгких ножках. Сами они уже были совсем старенькие и истрёпанные и никак не могли помочь девочке, а им так хотелось! Ведь любовь не стареет. Утром, когда девочка открывала дверцу шкафа, старые балетки уже мирно дремали в своём дальнем уголке, зато новые были готовы ласково обнять её ножки, чтобы изо всех сил помогать им выполнять все самые сложные упражнения, оставаясь лёгкими и весёлыми. И когда девочка станет большой и, может быть, будет по-прежнему любить танцевать, на её ловких быстрых ножках всегда будут балетные туфельки, готовые изо всех сил помогать ножкам оставаться всегда лёгкими и весёлыми. И я уверена, где бы девочка ни была, в самом укромном уголке её шкафа будут мирно дремать другие балетные туфельки – те, самые первые, маленькие-маленькие, самые маленькие, какие только бывают.

Жила-была одуванчиковая пушинка. Она жила в самом центре города, на лестничной клетке большого десятиэтажного дома, и была счастлива тем, что могла взлететь бесконечно высоко, а потом медленно-медленно опускаться, летать туда, куда ей заблагорассудится, купаясь в лучах летнего солнца или зимних полуночных фонарей, врывавшихся сюда через большие окна. Ни ветер, ни дождь, ни снег не проникали снаружи сквозь огромные стёкла и толстые стены, и пушинка чувствовала себя в полной безопасности и привыкла считать, что летает всюду только по собственной воле, а не по прихоти какого-то там сквозняка. На улицу же, где таилось нечто совершенно неизвестное, ей никогда не хотелось. Но вот однажды, когда пушинка в очередной раз пролетала мимо, открылась дверь одной из квартир, и из неё вышла маленькая девочка. На девочке был большой ярко-красный берет, и она шла – за руку с мамой – туда, на улицу, в неизвестное. Пушинка внезапно заволновалась. Она прервала своё плавное вознесение к высотам верхних этажей и закружила возле красного беретика. Она вдруг поняла, что не может от него оторваться, что впервые, против воли, её тянет и уносит в какие-то совершенно новые, невиданные дали. Маленькая девочка вышла на улицу под тёплое весеннее солнышко, а на её ярко-красном беретике тихо покачивалась изумлённая одуванчиковая пушинка. Она жадно глядела по сторонам, радуясь живому – а не заоконному – теплу, как вдруг лёгкий порыв ветра сорвал её с красного беретика и закружил, унося всё выше и выше, всё дальше от всего, что было ей знакомо. Пушинка плыла в ясной синеве и удивлялась, как это она могла не желать испытать этот восторг, это удивительное счастье полёта, не стесняемого никакими стенами и крышами. Вдруг в небе потемнело, заворчал гром – и хлынул радостный тёплый дождик. Пушинка увидала великое множество весёлых капелек, несущихся к земле. Они все были удивительно симпатичные, но одна понравилась пушинке больше всех. Они приветливо улыбнулись друг другу и, взявшись за руки, полетели вместе. Тяжёлые летние капли падали в тёплую душистую землю. Спустилась к земле и пушинка со своей новой подружкой капелькой. Земля была мягкой, влажной – и какой-то на удивление родной. Точно пушинка видела всё это когда-то, но очень давно забыла. От множества впечатлений и волнений этого дня пушинка уснула. А когда проснулась, то поняла, что она больше не та пушинка, которая когда-то так гордо парила в скучном пространстве лестничной клетки. Какие-то новые силы проснулись в ней, она больше не летала, она изо всех сил тянулась из земли навстречу тёплому, ласковому солнцу и синему небу. Очень скоро во дворе дома, где жила пушинка, маленькая девочка в красном беретике и ещё много-много народу, вырос чудесный одуванчик, с золотой весёлой головкой. Это был самый радостный цветочек из всех, росших во дворе. Другие цветы с удивлением посматривали на этого чудака, каждую минуту восхищавшегося солнечным светом, душистым ветром, ясным небом или тёплым дождём. А всё потому, что бывшая пушинка очень хорошо знала и помнила, что такое клетка. Пусть и лестничная. И, когда пришло время и золотая головка цветка опушилась крошечными серебряными парашютиками, бывшая пушинка снова изо всех сил потянулась вверх, туда, где ветер был сильнее, чтобы ни одна из её маленьких пушиночек случайно не залетела в приоткрытую дверь подъезда. И маленькая девочка в красном беретике смеялась и протягивала ручки туда, где в синем-синем летнем небе весело кружилась стайка белых лёгких пушинок.

* * *
Мы открыли с мамой книжку.
Полстранички прочитали.
А потом случилось чудо:
Все картинки заплясали!
Пусть не верят мне мальчишки,
Пусть смеются надо мною,
Только завтра эту книжку
Непременно я открою!